Комментарии переводчиков

Этот очеь интересный и чрезвычайно познавательный текст переводить с одного языка на другой нам помогали  google-, yandex- и deepL-переводчики. Благодаря им мы получали письменный текст, который затем сравнивали с оригиналом и частично корректировали. 

Сразу решили длинные предложения оригинала, характерные для немецкого языка, представлять при переводе несколькими фразами. При этом пришлось для понимания некоторых выражений и терминов вникать в историю славянских народов Пруссии, знакомиться с орнитологией, вспоминать историю хасидизма и т.п..

Несколько примеров. 

Два похожих немецких слова Prußen и Preußen. Первое мы перевели «пруссы», а второе -«пруссаки». Пруссы – это средневековый союз языческих балтских племён. А пруссаки – это жители Пруссии, государства Тевтонского ордена, образованного на землях пруссов после их завоевания рыцарями¹⁾.

Фраза «rein klingende abfallende Strophe ertönen lässt». Слово «Strophe» и ему подобные не зря называют «ложными друзьями переводчика». Понятно, что по отношению к птицам оно сначала удивило. Припомнились строки Е. Шварц²⁾: 

Строфа – она есть клетка с птицей, 

Мысль пленная щебечет в ней. 

Она вздыхает, как орлица, 

Иль смотрит грозно, как царица,

 То щёлкает, как соловей. 

Мы использовали слово «куплет»: ведь автор рассказывает о хоровом пении.

Все возникающие у нас вопросы насчёт перевода тех или иных слов/ фраз мы обсуждали с автором. Ведь для нас, непрофессиональных переводчиков, эти обсуждения были просто необходимы. Мы очень благодары Вере Штади за терпение и поддержку нашего стремления сделать доступным русскому читателю рассказ, такой богатый фактами и историями. 

Источники:

https://ru.wikipedia.org/wiki/Пруссия

LiveLib.ru: https://www.livelib.ru/quote/42613902-stihotvoreniya-i-poemy-elena-shvarts

Ачкинази Михаил, Товштейн Марк

Примечания переводчиков:

1) Русский читатель может привести много рассказов наших солдат о злодеяниях фашистов в России, а также и о том, как эти же солдаты зачастую помогали с едой немецким гражданам в разрушенном Берлине.

2) В первые декады СССР культура на языке идиш поддерживалась как культура еврейского пролетариата. Тем не менее, термин „Yiddish Music Revival “ (также „Klezmer Revival“, „Klezmer / Yiddish Revitalisation“) используется по отношению к феномену вспышки интереса к этой культуре, ставшей международным культурным движением в 1980-е и продолжающейся по сей день.

3) «Запретить строительство — памфлет против спекуляции, сносов и застройки земли», книга на немецком языке

4) «Очаровать мир заново», книга на немецком языке

5) лат. «genus» – колено: поколения рода, семьи

17 – 21 марта 2025 г

Вера Штади

прибытие в понедельник 17-го числа – 11:00 – Ной-Ланкау/Герцогство Лауэнбург/Шлезвиг-Гольштейн –
и сразу оказываемся на правильном пути, потому что первые поселенцы в этих лесах, вероятно, создали небольшую поляну и дали ей название Ленке. Это славянское слово означает «луг».  А мы – Яна, Натаниэль, Полина и я – отправились в путь, на Всемирную музыкальную неделю хорового пения, чтобы вместе приблизиться к славянским певческим традициям и их современным высотам. Эту музыкальную неделю  организует Натанаэль Дэймон. Полину Шеперд он пригласил в качестве содиректора. Она родилась в Сибири, в Новосибирске.

В Новосибирске я узнала только вокзал, когда ехала по стопам своей бабушки-русофилки. Но сильное впечатление на меня произвело то, что в зале ожидания стояло пианино!


К  хоровой неделе я уже готовилась с помощью проигрывателя. У меня есть пластинка из ГДР с украинскими и русскими песнями. Они легко совмещаются в одном альбоме, нет ни одной расходящейся ноты. 

И мне эти страстные песни очень подходят, потому что на меня повлияла моя бабушка Мария, в девичестве Поэтшке (это скорее рейнская фамилия, ее отец был мельником в Российской царской империи и немцем, именно в этой последовательности). Бабушка была страстной поклонницей русской культуры во всех её проявлениях. И это несмотря на то, что она не совсем добровольно покинула свою любимую Курляндскую область (тогда – Россия,  а ныне – Латвия) и отправилась в Центральную Сибирь. Причина:  отец попал в русский плен во время Первой мировой войны. 

Когда в 2017 году я посещала родину моей бабушки в исторической Курляндии, её жители, куры, считали себя балтийским племенем, как и мои прусские предки. В их регионе также доминировала немецкая элита. И это  в начале XX века привело  куров к  восстанию, которое стало первой революцией для моей бабушки. Она тогда ещё в школу не ходила.

Клетчатый чемодан требовал ремонта. И он его получил: в Латвии ему оказали чрезвычайно тёплый приём. 

Ниже: новая и старая фотография усадьбы Шмукен, принадлежавшей прибалтийской немецкой семье фон дер Реке:

Моя бабушка по материнской линии родилась в 1900 году в Курляндии (тогда Курляндская губерния, ныне Западная Латвия), где в возрасте пяти лет она пережила первое в своей жизни межфронтовое восстание, когда царские солдаты в поисках латвийских революционеров ворвались в её детскую комнату в поместье Шмукен ( см.  изображение над чемоданом) 

Сто лет спустя я отпрвилась по их следам и по их железнодорожным путям оттуда в Сибирь, как и они в возрасте 14 лет, совершенно одна, но с большой любовью к людям и мирным настроем. Эта любовь к русскому народу у моей бабушки Марии осталась, несмотря на то, что в России она снова оказалась между революцонными фронтами красных и белых. Она пережила Вторую мировую войну и второе изгнание из тогдашней немецкой Западной Пруссии (ныне Польша), куда русские вторглись во время их следующей войны. Она была похожа на Натаниэля, нашего американского хормейстера, и умела различать страну от народа. «Не позволяй им провоцировать  тебя», – этому она научила меня ещё в раннем детстве.

Когда Джоан Баез, которую очень уважаю, участвовала в Пасхальном марше во Франкфурте в 1966 году, я была ещё слишком молода для этого пацифистско-антимилитаристского мероприятия.

Но в 1970-х годах моя бабушка, бывшая нацистка и последовательница Руди Дучке, позвонила мне и сказала, что теперь я должна выходить на демонстрации, так как она уже слишком стара.  

Будучи свидетелем двух мировых войн, она не была в отчаянии из-за того, что происходит в послевоенной Германии. Идеи Аденауэра по созданию ядерного оружия и модернизации, а тем более – двойное решение НАТО о размещении ракет малой и средней дальности и планы по созданию нейтронных бомб на территории страны, которая, по мнению специалистов, имеет лучшую в мире конституцию касательно мира.

Моя бабушка жила в Красноярске, в центре Сибири, с 1914 года. Мне удалось побывать в аптеке, где она работала, и мне разрешили побить в шаманский бубен. А под мостом, на берегу могучего Енисея, я вживую услышала старую и юную русскую музыку:

Меня настолько поразило это музыкальное событие посреди Сибири, что мне удалось сделать фотографию, которая выглядит так, будто она была отредактирована. Но это не так, поскольку не умею этого делать. Меня могут увлечь только такие певцы, как этот, которые наводят мосты между старыми традициями и новыми звуками.

Мой отец был ярым антиславянистом, так что любой европеец просто обязан был нанести ему словесный и иной удар, ведь славяне в Европе – самая большая этническая группа. Его мать, вероятно, тоже принадлежала к этой группе. Он подавлял и/или забыл об этоми из-за тщательной физической и психической обработке в СС. 

Другая моя бабушка, Марта, была рождена Недзвецкой. Это древняя славянская фамилия. Она образована от польского слова Niedźwiedz, означающего «медведь», то есть «из рода медведей».

Сегодня он называется Соколки и относится к Польскому Мазурскому воеводству, Соколкен. Замечу, что мои предки со стороны деда по отцовской линии относились к балтийскому племени пруссов, которые были покорены крестоносцами во время колонизации Востока и поэтому являлись одними из последних язычников в Европе. 

Догадываюсь: в этой  семье, полной секретов, никто не говорил мне, что моя бабушка по отцовской линии – польского происхождения. Вынуждена немного пояснить: Марта Недзвецкая была родом из весьма многонациональной восточно-центральной Европы, из местности, которая была настолько непроходимой для  Тевтонского ордена во время его колонизации Востока, что эти нехристианские рыцари называли её Великой Дикой землей. 

Иногда я начинала сочувствовать своему отцу, поскольку он родом из «старых пруссов», которых крестоносцы изгнали из их родных мест и подавляли их культуру. Но только из-за этого. Протому что знала, что отец участвовал в истреблении не-германцев в этой самой Восточно-Центральной Европе. По приказу или даже без приказа (известно, что многие эсэсовцы действовали жёстоко даже без всякого приказа!)

Мне всегда не нравилось слушать его антисемитские и антиславянскиевысказывания  за обеденным столом. Потом навела справки о наших предках, помня слова отца: «Мы происходим от старых пруссов, а они были здесь ещё до прихода немцев». 

Действительно, Штади – это прусская фамилия (язык пруссов, на котором говорили мои предки по отцовской линии, – это балтийский язык, который был уничтожен в ходе колонизации на Востоке). 

Пруссы были, так сказать, исконными жителями тех мест, что позже стали (Восточной) Пруссией. А завоеватели с Запада не только захватили их землю, их культуру, их религию и их язык, но и сделали название этого балтийского народа своим собственным, так что бывшая земля пруссов стала Пруссией.

Мой отец не очень-то был пруссом и не очень патриотом, он был фашистом до мозга костейиз-за своей эсэсовской подготовки. А я стала антифашисткой в юности, отчасти благодаря влиянию моей бабушки. В гимназии впервые посетила курс русского языка (здесь, в Западной Германии, этот язык не был школьным предметом). Сейчас я начинаю изучать прусский язык – и отслеживать преступления моих предков.

Там, где Зигфрид Штади родился в 1923 году, вероятно, в частично христианизированной Пруссии, и там, где жила полячка из восточно-центрально-европейского клана медведей, более 600 лет назад был район, в основном, необитаемый и труднопроходимый. Там также жили медведи.

Банкнота ценой в 25 пфеннигов 1920 года с видом на Лик. Этот город в эпоху Восточной Пруссии был «немецкой столицей Мазур» и окружным городом в районе, расположенном недалеко от польской границы, где родился мой отец. Будучи пруссом, отец был фактически «не-немцем», как и моя бабушка с польской фамилией. Так называемая произвольность немецких завоевателей в 1670 году гласила, что ни один «не-немец» не может заседать в городском совете или суде. Они-таки добились своего. А то, что на фото выше, напоминает о голосовании после Первой мировой войны: в 1920 году около 40 000 жителей района, где родился мой отец, проголосовали за то, чтобы остаться в составе Восточной Пруссии, и ещё около 40 – за присоединение к Польше. 


Это стало началом конца многонациональной Восточной Европы. В ней балтийские этнические группы изначально играли многоголосую роль наряду со славянами.

Многонациональная Восточно-Центральная Европа в XIII веке по данным Encyclopaedia Lithuanica; серый: галинды как балты, но не пруссы, сассен и любава  – русско-славянские смешанные районы. Я отношу себя к балтийскому племени галиндов из-за места рождения моего отца. И мне нравится прусская женщина, которую видела в Потсдаме в маленьком музее«Первые пруссаки»:

Коренным балтийским племенам также есть что предложить мировой музыке. «Многие мелодии основаны на старой греческой тональной системе», – говорится в историческом отчёте. Но есть и «эолийские, миксолидийские, фригийские, гипоэолийские, дорийские и гипофригийские мелодии, особенно много смешанных тональных систем: одна часть в одной тональной системе, другая – в другой. Есть мелодии в ладу мелодического минора, «… а также мелодии, которые можно… петь со вторым голосом, но есть и мелодии чисто монодического (монофонического) характера, которые уже нельзя петь со вторым голосом». Для пентатонических песен сельского населения  характерны прыжки на кварту. Хроматические тональные последовательности с легко узнаваемой модуляцией также типичны для прусских песен. Ритмические изменения в песенно-танцевальных композициях также иногда заставляют переходить на такт 5/4. В целом, предпочтение отдаётся тактам 2/4 и 3/8, реже – 6/8. Для большинства песен характерна меланхолия. Соотношение между минором и мажором составляет примерно 6:1. Я нашла хоть какую-то теорию прусской музыки, хотя она мне совершенно непонятна. Но всё ещё есть возможности для совершенствования. Скоро буду открывать ноты и тексты в рамках офисной археологии вместе с моей подругой-историком/археологом Мари-Терес.

Танец с бубном, изображенный выше, также был частью прусско/балтийской культуры

Коренные жители Пруссии были глубоко верующими. По словам миссионера Петера фон Дусбурга, они поклонялись каждому существу как божеству, а именно солнцу, луне и звездам, грому, птицам и даже четвероногим животным, «даже жабе». Он с отвращением пишет: «У них также были леса, поля и воды, которые они считали настолько священными, что не смели рубить дрова, возделывать поля или ловить в них рыбу».

После колонизации и миссионерской деятельности пруссам было предписано воздерживаться от исполнения своих народных песен даже дома. Так что они оказались в подполье и не могли развиваться в обычном групповом пении. Вместо этого как последователи натуральной религии, они должны были молиться чужому Богу на чужом языке и петь чужие песни. Однако, говорят,  они приукрасили эти песни в музыкальном и эстетическом бунте, приводя в замешательство многих западных органистов.

Я также обожаю жаб – особенно эту.

«Земля тёмных лесов и хрустальных озёр» моего отца, Восточная Пруссия, до 1947 года восточная провинция исторической Пруссии, названная в честь моих предков, пруссов, покорённых там после 50-летнего противостояния с крестоносцами с Запада, была действительно совершенно «не немецкой». Там, где в 1923 году родился Зигфрид Штади, сын, вероятно, частично христианизированного прусса и польки из восточно-центральноевропейского клана медведей, более 600 лет назад существовала территория, в основном, необитаемая и непроходимая. Здесь также обитали медведи. 

Пруссы там жили обособленно от священных рощ для сохранения мира и природы. Возможно, они также поклонялись Великому лесному медведю. Пока кто–то не натравил их друг на друга, пока захватчики не отняли у местных жителей их земли, которые часто использовались совместно или вообще не использовались. Пока не заставили их креститься и служить на ферме, не лишили их древней дохристианской культуры. Даже заставляли их бегать по лесу и охотились на них, как на дичь. Вот почему христианское происхождение этих рыцарей размывается у меня перед глазами.

крещение прусско-литовского ребенка 1744 г, Теодор Лепнер

Я -тот ещё стратег и инстинктивно избегаю все замки рыцарей Ордена, которые в основном, были построены на бывших поселениях пруссов. Но даже до меня дошло: у тевтонцев явно  был дефицит кадров во время  завоевпания восточной части Центральной Европы, судя по длительность этой затеи. После того, как Тевтонский орден начал заселение Великой Дикой Земли, прошло более 200 лет, прежде чем в XV и XVI веках были основаны первые деревни. Поэтому первые поселенцы пришли из соседней польской Мазовии, откуда явилась мазурка. И вполне вероятно, что польские предки моей бабушки по отцовской линии происходили оттуда, и что её фамилия восходит к дохристианской славянской вере, в которой медведь считался одним из самых сильных и могущественных животных. Он был символом решимости, мудрости и мужества, среди прочего, и долгое время был для меня примером животным силы. Мой медведь – не плюшевый мишка, а целитель или целительница, бесполое существо, которое я, возможно, задолжала моим дохристианским предкам. Культ медведя распространён и в шаманских районах Сибири. Для её жителей Властитель зверей живёт  в глухой тайге и обретает форму медведя. И он, несомненно, также был причастен к Великой Дикой Земле – историческому ландшафту, в который я могу отправиться в этой жизни только шаманским путём.

Великая Дикая Земля была непреодолимой преградой на пути Тевтонского ордена во время его Восточной колонизации в XIII-ом веке. Возможно, отчасти это выглядело так же, как в Беловежской пуще, которая всё ещё существует. Сегодня её делит Польша с Беларусью. Беларусь –  страна, в которой я как путешественница в 2017 году испытала диктатуру, как в мерзком, паршивом кинофильме. Меня без какой-либо причины сняли с поезда на белорусско-польской границе. В поле зрения не было медведя-помощника, а только униформа. После того, как мне всё же разрешили въехать в Польшу, я обняла древесного гиганта в вышеупомянутом первобытным лесу. А потом отправилась в прародину моей бабушки Марты. «Как дела, Вералейн?» – говорила она на своём восточном наречии, когда я спрашивала её, как она себя чувствует. Мы любили друг друга без лишних слов.

К тому же место рождения моего отца в то время находилось прямо на польской границе. Он несколько раз рассказывал мне, что случилось с членами польских и прусских семей, когда в 1945 году туда вошла Советская армия. Он говорил, что родственников прибивали гвоздями к двери сарая¹⁾. Тогда он работал в Венгрии на так называемый Шутцштаффель (СС), который депортировал полмиллиона венгерских евреев для уничтожения. И всю жизнь оставался «a long way from healed» (дословный перевод с английского: «далеко не исцелённым»).

Когда хочу подкрепить теорию о славянской музыке, интернет без труда подбрасывает мне ещё одну универсальную бабушку –  Бабу-Ягу. Так её зовут на русском, украинском, болгарском и белорусском языках; её польское, чешское, словенское и сербохорватское имя – Baba Jaga. Для меня и других, кто не согласен с обесцениванием искусных и могущественных женских образов, она является частью троицы молодых, средних и старых божеств, ответственных за смерть и возрождение  старых. Эмерсон, Лейк и Палмер исполнили песню «Проклятие Бабы Яги» (из альбомв «Фотографии с выставки»). По предпочтительному месту жительства она – славянская лесная женщина.

Хижина Бабы Яги на высоких ножках в лесу, 1899 г., Иван Билибин


Итак, мы продолжаем идти по лесу, пересекая Лауэнбургские холмы, мимо деревьев, которые уже оживают, оврагов и небольших водоёмов.

На этот раз клетчатый чемодан отправился на машине в Ной-Ланкау на канале Эльба-Любек, который проходит по холмистой местности линией, проведённой как по линейке. Там находится наше общежитие, школьный загородный дом Гамбурга, спрятанный среди высоких деревьев на склоне холма

Как можно чаще мы пели и музицировали на открытом воздухе, во время нашей Всемирной недели хора в Ной-Ланкау.

Нас было 16 певцов, и мы по большей части не знали друг друга. Полина Шеперд и Натаниэль Дэймон, наши гениальные и равноценные руководители, настолько разные, насколько это возможно, и всё же в согласии, не знали друг друга раньше. Они, как и мы, с полным доверием участвовали в этих бурно протекающих, но в то же время дисциплинированных репетициях хора. Всего за пять дней мы отрепетировали 16 песен из разных миров примерно на девяти языках. При этом, как диагностировала коллега-альтистка Эстер, нам пришлось пройти через некоторые эмоциональные трудности. Мы преодолевали  узкие места в музыкальных потоках и с каждым часом становились всё более общительными благодаря совместному пению.

Не нужно было никаких теорий. Полина Шеперд открыла нам путь к славянской и идишской музыке

Птицы вокруг нас включились в многословный бой барабанов и причудливое  щебетание куплетов песен. . Звуки доносятся с высоты старых буков. На этих гигантских деревьях, достигающих 40 метров в высоту и возраста нескольких сотен лет, белка могла бы когда-то, если бы её не покинули силы, перелететь от Балтийского  до Средиземного моря.

Fagus silvestris, лесной бук, служит пищей и укрытием для бесчисленных животных. Возраст лесного бука, изображенного ниже, составляет 200 лет, а его окружность – восемь метров.

В окружающем нас лиственном лесу, который уже намекает на ядовито-зелёный май, на этих высоких старых деревьях различные виды птиц чувствуют себя, как дома. Это то, что мы слышим. И пока листья не распустились, птиц тоже легко увидеть, во всяком случае, некоторых из них. Яэль встречает Dryocopus martius. Эта довольно крупная чёрная птица с красной короной названа в честь бога Марса, который изначально был не богом войны, а богом плодородия и лесов. А плодородие – это как раз то, что нужно сейчас, во время весеннего равноденствия.

Наш чёрный дятел (Dryocopus martius) ещё не забрался так далеко,. Он был занят перкуссией. Барабанный бой служит для разметки территории (Алестер Рэй, Лондон)

В это время года, как описывают орнитологи, чёрный дятел выдаёт «сексуально мотивированные куплеты», с высокой, металлически звучащей серией из 20-ти отдельных элементов. Они звучат примерно так: «квоих квихви». Мы также издаём необычные звуки: ведь Полина погружает нас в мир советской музыки на идиш. Истоки этой музыки лежат в хасидских общинах Восточной Европы XVIII века. Там же произошло её возрождение с 1931 года²⁾. В то время хасиды  не отличались особой догматичностью и были меньше озабочены религиозными правилами, тем, как люди молятся, чем пением. Это был также мистический принцип, согласно которому каждый сам отвечал за своё хорошее настроение и, по словам Полины, следовал принципу: «Стрямись ввысь, к небу». И вот мы распрямляемся, призываем свои сверхспособности, поём нигуним, песню без слов, а она подталкивает нас к максимально возможным высотам во время импровизации. 

Хасидские общины встречались в Советском Союзе в 1930-х годах, чтобы выразить себя в песне, «поднять настроение», а также вылечить друг друга. «Что-то душевное!», – кричит нам Полина, и мы взлетаем. Даже если гамма ещё совсем незнакома и скользкая. «Не бойтесь издавать странные звуки!», – призывает Полина нас, поясняя, что в мире так много диссонансов, что нужно возвышать своё сознание в песне и находить гармонию.

Радостное и сердечное возрождение идишской музыки в Советском Союзе резко оборвалось с уничтожением восточноевропейских евреев немецкими нацистами, такими, как мой отец и дед. Уничтожению высококультурной восточно-центрально-европейской многонациональности, создававшей прекрасную поэзию, музыку и другие деликатесы, предшествовало усиление империализма, империализма немецких, австрийских и российских правителей того времени. Именно это привело к развитию антимирного, этнического, языкового и религиозного национализма среди народов Восточной Европы.

Отсюда уже  был маленький шаг к национал-социализму. Моя бабушка Мария совершила его в Западной Пруссии рядом с польским коридором как «старый боец» еще до 1933 г. Она и её муж, который до самой смерти оставался национал-социалистом и фашистом, вступили в «партию» НСДАП ещё до так называемого «захвата власти», ставшего возможным благодаря заинтересованным кругам. Будучи филантропом и гуманистом, она позволила возбудить в себе неприязнь к соседним «иностранцам», как будто поляки могли испортить её немецкую идентичность. Она сожалела об этом, потому что не была расисткой. Она также не отрицала Холокост или концлагеря: «Мы знали это».

Итак, в результате войн, национализма, изгнания и бегства современные хасидские общины находятся, в основном, в Израиле и США. Они стали гораздо более догматичны, чем раньше.  «Женщинам там даже петь не разрешают», – жалуется Полина.

Что помогает? «Мы все едины», – так приветствовал меня директор фестиваля «ВотЭтно!» (англ. «WhatEthno», дословно: «Что этно») в Сибири, в Алтайском крае, где я была единственной европейской женщиной. Туда меня возил Сергей.

Всего лишь вопрос доверия! Мой клетчатый чемодан был в надёжных руках этого водителя. Сергей  отвёз меня в отдалённый район предгорий Алтая на этнофестиваль с традиционными сибирскими песнями, а также показал мне, что, в отличие от багажа в жесткой оболочке, чемодан прекрасно помещается под полкой в купе  поезда. Мы все едины. И, «в основе, дображелательны» – ещё один маленький совет при чтении. Кстати. пояснение: это намёк на книгу Рюдгера Брегмана).

Вряд ли можно себе представить что-то более многообразное. И тут ещё эта европейская женщина оказывается в Алтайском крае, где-то у подножия гор, на фестивале «WhatEthno». Что говорит его руководитель? «Мы все едины». И я думаю: если мы не дадим себя раззадорить, например, пацифист против человека в униформе, русский православный против шамана. 

Такой шаман показывал нам на фестивале своё искусство и барабанил в исцеление.

Восемь лет спустя, в Ной-Ланкау, я тихо и устойчево пою стихотворение Гёте. В 1780 году он провёл ночь в охотничьей избе в Тюрингии, «чтобы избежать отчаяния горожан, жалоб, желаний, неисправимого смятения народа», и написал карандашом на деревянной стене оду спокойствию:

Идиш-общины в Советском Союзе были настолько интеркультурными и интернациональными, что не упускали ни одного поэтического или музыкального деликатеса. Ошер Шварцман перевёл на идиш песню «Über allen Gipfeln ist Ruh» (дословный перевод с нем:  «Над всеми вершинами — покой») . 

Советско-идишский поэт Ошер Шварцман перевёл «Ноктюрн» Гёте, а Полина Шеперд прекрасно положило его на музыку.

Поэзия самого Шварцмана была полна революционного оптимизма. Советский поэт на идиш, родившийся в 1889 году, прославлял рабочий класс. И мы тихо радуемся, как в его Лауэнбургских лесах наступает темнота, его ШПИЦН БЕРГ (перевод: «острая вершина»), «фар шлофн ин дер финстрер нахт» и отдых: «опруен зих балд». Полина написала для этого очаровательную мелодию. «Стихи совершают свои путешествия», – говорит она.

В свадебной песне есть всё. Когда вы её понимаете, сердце разрывается. Представляете: молодая девушка по старинному русскому обычаю («как работница», – объясняет Полина) переселяется в семью мужа после принудительного брака. Она обрезала свои две две косы и знала, что больше никогда не увидит своих родственников. Или только через очень долгое время. Потому что теперь ей приходится выполнять тяжёлую работу по хозяйству в другом месте. Иерархия есть иерархия. Патриархат есть патриархат. Во всем мире. 


Свадебные сетования ещё лучше звучат после того, как мы, женщины, поговорили за обедом следующего дня о тяжёлом положении наших гендерных подруг по всему миру. Они, в основном, под гнётом религии, почти не могут вырваться из своих кланов. Полина рассказывает, что в традиционных идишских общинах женщины находятся в плену, как и в других местах, где «здравый смысл», чувство общего блага, общности, заменено жёсткими патриархальными правилами. 


Бирте также знает об этом от молодых синти и цыганок, которые не могут представить себе, что выйдут за рамки крайне женоненавистнических правил своих общин. В описаной русской песне речь идёт о маленьком уточке и о солидарности, по крайней мере, для нас. Мы сочувствуем и плачем. Полина ведёт нас за собой. Она глубоко чувствует. о чём поёт. И это проникает в душу.

Мы быстро учимся у нашего мастера, веселимся на идише и сетуем по-русски.

А затем мы отправляемся в лес, к «маленьким диким птичкам», как говорится в одной из моих 365 любимых песен: «Я маленькая дикая птичка, и никто не может меня заставить».

Возможно, кого-то я и раздражаю своими экологическими писаниями. Но никто не может меня остановить, потому что мой главный интерес – благосостояние диких животных и растений. И кто бы мог подумать, что у них тоже есть требования к среде обитания. Для диких птиц это не обязательно бетонный палисадник с гаражом и отдельно стоящим домом за ним. Уплотнение и увеличение дорожного движения, а также использование земли лишает её всех средств к существованию. Весенними утрами становится всё тише, – кричу я вам! (советы для чтения: Даниэль Фурхоп: «Verbietet das Bauen – Streitschrift gegen Spekulation, Abriss und Flächenfraß»; и Сильвия Федричи, которая в книге «Die Welt wieder verzaubern» рекомендует, помимо прочего, ежедневно общаться с природой) 

Птицам срочно нужны старые леса, как в Ланкау, не слишком густые. Как можно больше лиственных деревьев. Плотные, старые, высокоствольные деревья. Несколько крутых склонов и глубоких оврагов, много валежника, который служит пропитанием для малых животных, обитающих здесь. И, желательно, влажные, широко используемые пастбища рядом с лесом. 

Так было раньше на поляне Ленке, которая стала Ланкау. Иногда мы «возвращаемся в будущее», если проявляем солидарность ко всем нашим собратьям. Я рекомендую салат из буковых листьев или буковые листья на хлебе с маслом. Детям они очень нравятся. А теперь хочу познакомить вас с ещё одной любимой маленькой лесной птичкой – Ficedula parva:

Малая мухоловка (Ficedula parva), Svenska Fåglar Efter Naturen 

Очень маленькая и редкая певчая птица в Центральной Европе. Здесь так много лиственных и смешанных лесов пришлось освободить под еловые плантации, которые даже Каспар Давид Фридрих в своё время считал глупыми. Размером чуть больше крапивника, эта мухоловка обитает в верхней части ствола и полога и строит своё гнездо в развилке ветки. Она всего несколько недель весной и только в хорошую погоду исполняет свою далеко слышную территориальную песню с мягким «циит-циит…». Затем издаёт чисто звучащий отрывстый  куплет, демонстрируя своё красное горло. Снизу мы этого не видим. Максимум – слышим. Натаниэль идеально подобрал время для птичьего концерта:)

Вералейн, так называла меня бабушка, в лесу, с ногами на мягкой земле, из которой скоро прорастут ветреницы. Кстати, они растут только в естественных лиственных лесах.

С Полиной мы учим сдержанную, бунтарскую песню. Милые первые куплеты «Ой, со вечора» о том, как девушка режет веточки, чтобы сделать музыкальный инструмент. В школьные годы Полины эту песню учили все. Но без куплетов о «браке за труд», о «диктате отца и мужа» и о бунте, который женщина часто могла выразить только в песне. В этой песне девушка объявляет, что сейчас разбудит старика музыкой, принесёт ему грязную воду и грязную тряпку: «Умойся». Мы с энтузиазмом поём эту русскую песню.

Вместе с Натаниэлем мы поём джаз-блюз и супернежную лечебную песню из Грузии, поём – заставляя слушателей плакать – испанскую песню в стиле кантри и персидскую песню о любви, которая поражает наших иранских слушателей. А Натаниэль дирижирует всем сердцем, потому что пение хора укрепляет и его.

И нам так много есть что сказать друг другу. Моя соседка по столу рекомендует мне книгу Кристин Хофер «Всё, чего мы не помним», когда речь заходит о бегстве, изгнании и передаче травм из поколения в поколение. И хотя я несу свой собственный багаж, я не одинока. Мы общаемся во время пения, а также в общежитии. Работает, в конце концов.

Моррис Винчевский, родившийся в 1856 году, написал оду «Ди Цукунфт». Она стала моим хитом. Особенно куплет о том, что новый мир станет «дрейстер» (смелее), когда не будет больше «мейстера» (мастера), а «зайстер» (деньги, бабло) уже не в счёт, ни короны, ни оружия. О, мир станет моложе, ненависти между странами меньше, «алзо мутик ин ди рейн» освободит наш старый мир!

Моррис Винчевский, еврейский поэт, после социалистического закона Бисмарка эмигрировал из Кенигсберга в Пруссии сначала в Англию, а затем в США. В 1930-е годы  прославился как дедушка литературы на идише.


На нашей Открытой сцене в среду Марион поёт песню мира великолепным голосом и всем сердцем: «Скажи мне, где цветы». Она делает это так, будто Марлен Дитрих незаметно проходит через зал. Будучи совсем юной интернационалисткой во время Первой мировой войны, она тайно приносила цветы французским военнопленным в их национальные праздники. И Марион поёт так, что после этого мы молча пожимаем друг другу руки. 

На концерте в Мустине – «Что бы ни случилось, не переставайте петь!»,-  велела нам Полина. Они с Натаниэлем берут друг друга за руки. И я в душе радуюсь, что американец, который не хочет, чтобы его ассоциировали с США, и россиянка, которая тоже много думала о войне и мире, вели нас так невероятно разнородно и в то же время так гармонично. 

Ровно в пять часов вечера мы начали разогрев  в церкви в Мустине. Мы были чертовски взволнованы и смогли увлечь нашу публику. Спасибо Натаниэлю! Спасибо Полине!


Натаниэль спел песню, которую он написал об исцелении трансгенерационной травмы: «Мой отец был далёк от исцеления». О травмированном отце, далёком от исцеления. И когда мы начинаем припев: «Дай мне любовь – дай мне свет», свет в церкви внезапно гаснет, а потом снова загорается. И мне кажется, что мы можем послать исцеление по всему миру.

Песня «Мой отец был далёк от исцеления» была написана Натаниэлем Деймоном в бункере времён Второй мировой войны. Послушайте её на его аккаунте в Instagram,. Там есть любовь, свет и суперсила!

Примечания переводчиков:

1) Русский читатель может привести много рассказов наших солдат о злодеяниях фашистов в России, а также и о том, как эти же солдаты зачастую помогали с едой немецким гражданам в разрушенном Берлине.

2) В первые декады СССР культура на языке идиш поддерживалась как культура еврейского пролетариата. Тем не менее, термин „Yiddish Music Revival “ (также „Klezmer Revival“, „Klezmer / Yiddish Revitalisation“) используется по отношению к феномену вспышки интереса к этой культуре, ставшей международным культурным движением в 1980-е и продолжающейся по сей день.

3) «Запретить строительство — памфлет против спекуляции, сносов и застройки земли», книга на немецком языке

4) «Очаровать мир заново», книга на немецком языке

5) лат. «genus» – колено: поколения рода, семьи